Националисты предприняли ряд шагов, которые фактически национализировали китайские банки и поставили их под контроль Чан Кайши.

Они потребовали, чтобы все серебро, хранящееся в банках или у частных лиц, было передано правительству в обмен на бумажные деньги. Теперь националисты контролировали денежную массу и стоимость серебра. Виктор и другие окрестили это событие "Шанхайским банковским переворотом". Он возник из ниоткуда и, вероятно, стоил Виктору миллионов долларов, а его серебро было заморожено, и он был вынужден обменять его на китайскую валюту, контролируемую националистами.

Взбешенный, Виктор обратился к Ли Мину, своему финансовому связному с националистами. Как Чанг и руководство националистов - те самые люди, которые обедали и ужинали с Виктором, - могли принять такое решение, не предупредив его? Ли Минг беззаботно сообщил Виктору, что националисты "не консультировались ни с кем за пределами" китайского правительства.

Националистически настроенные китайцы также стали требовать изменения понятия экстерриториальности - доктрины, согласно которой иностранцы и иностранные деловые операции выходили за рамки китайского законодательства и власти китайского правительства. Мало того, что иностранцы, по сути, действовали в Шанхае как независимое государство, жизнь 1 миллиона китайцев, проживавших в Международных поселениях, также контролировалась иностранцами, а не Китаем. Националисты считали это неприемлемым. В 1930 году Великобритания уступила требованиям националистов.

И вернул контроль над Вэйхайвэем, где Элли Кадури начинал свою карьеру, Китаю. Под давлением Шанхайский муниципальный совет добавил в свои ряды пять китайских членов, хотя иностранцы по-прежнему составляли большинство. Будущее иностранных инвестиций в Шанхае было "нестабильным", предупреждало исследование, проведенное по заказу британских деловых кругов в 1931 году. "Оно зависит от продолжения защиты войск и кораблей" Великобритании, США и Франции "и от определенной степени терпимости со стороны китайского правительства".

Виктор оказался в ловушке. Шанхай сделал его одним из самых богатых людей в мире. Только его недвижимость стоила более полумиллиарда долларов. Но он был узником в золотой клетке. Успех недвижимости зависел от дальнейшего роста Шанхая, и он больше не мог свободно отправлять свои доходы за пределы страны. Если националисты контролировали серебро, то они контролировали и банки, и кредиты, выдаваемые инвесторам, и возможность иностранцев, подобных Виктору, перемещать деньги в страну и из нее. Шанхайский банковский переворот положил конец увлечению Виктора националистами и Чан Кай-ши. Когда в последующие годы китайцы обратились к нему за помощью против наступающих японцев и угрозы вторжения, Виктор отказался. "Чума на оба ваших дома - вот мой девиз в этом деле, но нужно быть осторожным в своих словах, потому что, говоря жестокую правду, мы ни к чему не придем", - писал он другу в Лондон.

Как и англичане и американцы, Виктор отказывался верить в то, что японцы, несмотря на растущий национализм и воинственные заявления, вступят в войну. Японская армия была "современной" и "хорошо обученной", но отставала от "современных европейских стандартов", писал он своему другу.

Японская авиация была в "очень плохом состоянии", а их пилоты в Китае - "третьего разряда". Летом 1937 года Виктор отправился в путешествие в Индию. 8 июля он проверил ленту новостей и прочитал, что японские и китайские войска столкнулись на мосту Марко Поло под Пекином. Это был еще один "инцидент", срежиссированный Японией. Через двадцать четыре часа флотилия японских крейсеров и эсминцев направилась к Шанхаю, а низколетящие бомбардировщики обстреливали сельскую местность. Готовясь к новой вспышке боевых действий между китайцами и японцами, британские войска и американские морские пехотинцы оцепили Международное поселение колючей проволокой и мешками с песком. В субботу утром, 14 августа 1937 года, китайские самолеты атаковали японский корабль, пришвартованный у Бунда.

Спасаясь от японского огня, они сбросили свои бомбы. Одна из них упала прямо напротив отеля "Cathay", на улице, заполненной мирными жителями, подняв стену пламени и обломков. На улице пылали автомобили, пассажирские сиденья которых были заполнены почерневшими трупами. Сотни тел лежали на земле, многие из них были расчленены до неузнаваемости. Куски человеческой плоти разлетелись по стенам "Катея" вплоть до пятого и шестого этажей.

Когда через месяц Виктор вернулся в Шанхай, бои продолжались. Он записал в своем дневнике, что зашел в "несколько домов" и увидел "трупы, один из них - садовника с семьей". Другой китайский садовник рассказал Виктору, что его дочь была изнасилована японскими солдатами. В декабре японские войска продвинулись дальше на юг, вторглись в Нанкин и захватили его. До Шанхая доходили сообщения о том, что японские солдаты массово насилуют и убивают китайских граждан. Виктор беспокоился, что Япония действительно может однажды вступить в войну с Великобританией и Соединенными Штатами. Самым зловещим для него было то, что он стал попадать под подозрение японцев. Он вырезал статью, в которой цитировалась японская газета, нападавшая на Британию за то, что та пыталась помешать подъему Японии. "Британская политика была направлена на то, чтобы поставить экономические препятствия на пути Японии, надеясь на ее экономический и финансовый крах", - гласила статья, которую Виктор вставил в свой дневник. Врагами Японии в Китае в ней были названы два британских гражданина: британский посол в Китае и Виктор Сассун.

Вскоре после Нового 1938 года Виктор сел за свой рабочий стол и написал главе своих европейских операций в Лондон. "Ситуация здесь представляется мне более серьезной и опасной, чем когда-либо, как с политической, так и с финансовой точки зрения", - писал он. Японцы "дошли до той стадии, когда они, кажется, никого не боятся". Он жаловался, что японские солдаты в Шанхае недавно избили британского полицейского, патрулировавшего улицы, "только потому, что, по их словам, он недостаточно быстро убрал свою машину с дороги, чтобы пропустить мотоцикл японского военно-морского десанта, и я думаю, что в этом отношении дела будут идти не лучше, а хуже". Он жаловался на продолжающиеся последствия банковского переворота, который означал, что националисты не позволят ему вывезти свои деньги из Китая. Если к власти придут японцы, все станет еще хуже.

Через четыре дня он снова написал: "Все выглядит очень серьезно.

теперь, и я не вижу, что можно сделать". Японцы, полагал он, готовились к экономическому захвату Китая. Если британцы попытаются блокировать Японию или ввести торговые ограничения, "они объявят нам войну, предвидя, что смогут поживиться за счет Китая путем повальной экспроприации". Британцы, заключил Виктор, должны "начать выводить всех британцев из Китая, включая гражданских лиц из Гонконга... а затем прекратить всю торговлю с Японией".

В конце письма Виктор сообщил своему лондонскому менеджеру, что не собирается делиться своими мыслями с руководителями